Я тихо скулю, понимая, что это, возможно, и есть конец моей жизни. Липкий страх размазывается по телу, и я с трудом соображаю… Однако дикое желание жить наполняет меня странной силой. Я снова пинаю крышку багажника, пытаясь привлечь к себе внимание… Быть может, меня просто пристрелят? Или же… кто-то придёт мне на помощь?

Несколько отчаянных пинков, и дверь багажника резко распахивается. Я сжимаюсь от ужаса, ожидая, что следующий выстрел полетит в меня, но…

— Тихо, тихо, Лапуля! — негромкий голос Тимура проникает под кожу. Распахиваю глаза как можно шире, пытаясь разглядеть его в темноте! — Всё хорошо… всё хорошо! — повторяет знакомый голос любимого, и я никак не могу поверить, что он мне не чудится!

Сильные руки обнимают меня, помогая выбраться. Я вся дрожу как листок под порывами ветра. Льну к Тиму, боясь поверить в своё спасение.

В этот момент раздаются сирены. Я снова вздрагиваю, а потом слышу плач. Дикий, надрывный.

— Что вы наделали! Что вы наделали!!

Оборачиваюсь, замечая на полу распростёртое тело Леонида и… Софию Захаровну, лежащую на земле и громко причитающую о том, что «наделали» её сыновья.

Дима стоит перед матерью и прижимает рукой рану на ноге.

Я охаю, чувствуя странные металлический привкус во рту, и потом всё перед глазами начинает вращаться с неимоверной быстротой, и я обмякаю в руках Тимура.

— Лапуля… чёрт… — только и успеваю услышать, прежде чем где-то в отголосках сознания вижу красно-синие огни и спешащих на помощь людей в формах.

Взволнованный голос Тима требует «не отключаться», но я снова не слушаюсь его и, кажется, падаю на каменистый морской берег…

Глава 66

Аня

В нос ударяет запах каких-то лекарств, и я приоткрываю отяжелевшие веки. Из сгибов локтей торчат капельницы, а голова неприятно гудит.

— Как ваши дела? — надо мной склоняется женщина в белом халате и светит в глаза фонариком. — Голова болит? Тошнота есть?

— Болит, но не тошнит, — слабо шепчу потрескавшимися от сухости губами. — Где я?

— Вы в больнице, в палате интенсивной терапии, — участливо улыбается доктор. — У вас лёгкое сотрясение мозга. Так же мы проводим полную дезинтоксикацию организма, потому что правоохранительные органы сообщили о возможном отравлении.

Сердце начинает биться быстрее, и я пытаюсь сесть. Воспоминания нахлынули. Произошедший кошмар лишь несколько минут казался сном, но теперь я чётко помню всё, что говорила мне мать Монстров. Липкий страх всё ещё щекочет изнутри несмотря на то, что опасность миновала.

— Не волнуйтесь и лежите, — женщина трогает меня за плечо. — Осталось совсем немного, — она критически смотрит на капельницы. — Ядовитые вещества не были получены вашим организмом в критической дозе. Они опасны только при накоплении. Очень хорошо, что всё обнаружилось именно сейчас, ваш организм скоро полностью восстановится.

— Спасибо… — тихо шепчу.

— Хотите пить?

— Да, благодарю.

Доктор подносит к моему лицу стакан с трубочкой, и я делаю несколько живительных глотков воды, смачивая пересохшее горло.

— Скажите, где мой телефон?

— Ваши личные вещи лежат в тумбочке, — женщина кивает на небольшую тумбочку около кровати. — Одежда, телефон, обувь.

— Ясно… — прикрываю глаза, снова чувствуя слабость. — А ко мне никто не приходил? — конечно же, я спрашиваю про Монстров. Мне так страшно, что с ними тоже могло случиться что-то плохое…

— Двое мужчин сопровождали вас в скорой. Потом они устроили скандал, желая присутствовать в реанимации, — доктор недовольно складывает губы. — Один из них сам был ранен, но упрямо отказывался от медицинской помощи.

— Но вы, ведь, ему помогли? — торопливо спрашиваю, беспокоясь о Диме.

— Да, рана была неглубокая, пуля прошла по касательной. По сути, просто царапина, жить будет.

— Слава богу! — выдыхаю с облегчением. — А где они сейчас?

— Переночевали тут, но три часа назад их вызвали на допрос в полицию. Они ваши родственники?

Губы трогает слабая улыбка.

— Нет… — мотаю головой, и доктор смотрит на меня с непониманием. Наверное, ей странно, почему меня так радует тот факт, что Дима и Тимур мне не родственники, но сейчас мне совершенно всё равно. Я продолжаю широко улыбаться и снова повторяю: — Нет, мы совершенно чужие люди!

— Поняла, — женщина качает головой. Видимо, думает, что у меня всё ещё последствия сотрясения сказываются. — Вам нужно поспать, — говорит она. — Я зайду через пару часов.

Снова киваю и откидываю голову на подушки.

Господи… я не верила, что переживу весь тот ужас! Если не обращать внимания на ноющую боль в голове, я чувствую в теле такую лёгкость, будто заново родилась! Действительно, пережитый страх смерти заставляет заново взглянуть на всю свою жизнь. Расставить приоритеты, и почувствовать удовольствие от, казалось бы, самых обыденных вещей.

Вдыхаю полной грудью. Как же хорошо! Просто лежать, просто дышать… и даже чувствовать небольшую боль! Ведь именно она говорит о том, что я всё ещё живу! Наверное, до вчерашней ночи я даже не подозревала, как сильно хочу жить! Жить, дышать, любить… И, кажется, теперь, у меня ни с чем из этого списка больше не возникнет проблем. Даже если Монстры больше не заинтересованы во мне, как в девушке, я всё равно могу быть рядом с ними. Любить самой, пусть и без ответа, как оказалось, может быть не наказанием, а счастьем.

Улыбаясь, закрываю глаза, и проваливаюсь в приятный расслабляющий сон без сновидений. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я чувствую чьё-то касание.

Приоткрываю глаза и ощущаю, как мою холодную ладонь накрывает чья-то горячая.

— Лапуля, — тихий низкий голос раздаётся откуда-то издалека.

Моргаю ещё раз и вижу лицо Тимура в лучах утреннего солнца.

Он сидит слева от меня.

Кто-то убирает с лица прилипшие волосы, я медленно поворачиваю голову.

Это Дима. Он тоже улыбается, хоть и немного устало.

— Доброе утро, детка, — мужчина склоняется над моей кроватью, и я чувствую лёгкий трепет где-то в животе.

Губы растягиваются в лёгкой улыбке:

— Привет.

Боже… как же я рада видеть их!

Глава 67

Спустя пять дней

Тимур

— Иди сюда, детка, — наклоняюсь, чтобы взять Аню на руки, а она смущённо улыбается.

— Ты же знаешь, что я абсолютно здорова, Тим, не надо меня на руках носить, — садится на больничную кровать и лукаво смотрит на меня снизу вверх.

— Ещё как надо! — отвечаю, намереваясь снова взять её на руки.

Наклоняюсь, подхватываю. Она лёгенькая, как пушинка.

— Анют, ты что, совсем ничего не ела? — спрашиваю, слегка поднимая её вверх. — Пакеты из магазина и те тяжелее!

Лапуля смущённо жмётся к моей груди, пока я несу её по коридору больницы.

Навстречу нам из лифта выходит Дима.

— А, вы уже, — усмехается, приближаясь немного хромающей походкой. От быстрой ходьбы нога у брата ещё болит. — Я пригнал тачку.

Киваю, занося Аню в лифт.

— Может быть, хотя бы тут меня поставишь? — улыбается она.

— Нет, — отвечаю упрямо.

Последние пять дней мы с Димой чуть ли не жили в больнице. После всего случившегося мне бфло дико страшно оставлять её одну. Несмотря на то, что угрозы больше нет, мне постоянно кажется, что с ней может что-то случиться. Сбежит? Или снова в передрягу попадёт? Наша девчонка всё время притягивает себе приключения на пятую точку!

Сегодня, в день выписки из больницы, нас троих позвали в следственный комитет. Готова экспертиза по эксгумации тела отца. Конечно, теперь, когда мы знаем правду о том, что он нам с Димой не родной отец, это простая формальность. Но я думаю, что для Лапули это очень важно, и хочу поддержать её.

Спускаемся к тачке. Сажаю малышку на заднее сидение и тянусь к ремню безопасности, желая её пристегнуть.

— Это же не спереди, — протестует она. — Можно не пристёгиваться!